Миллионы Стрэттон-парка - Страница 28

Я предложил подъехать поближе к конторе, и в результате мы встали точно на том месте, где два дня назад сгрудились машины Стрэттонов. Мальчики убедились, что тут им ничто не грозит, и спросили, могут ли они поиграть в прятки на трибунах, если пообещают ничего там не портить.

Роджер не очень уверенно согласился.

– Там вы увидите, что много дверей заперто, – сказал он им. – И вчера там все прибрали, все подготовлено для скачек в понедельник, поэтому смотрите не напачкайте.

Они торжественно поклялись, что все будет в порядке. Дети принялись обсуждать правила игры, а мы направились к невысокому, выкрашенному белой краской деревянному сооружению в дальнем конце парадного круга.

– Снова игра в пиратов? – улыбнулся Роджер.

– На этот раз, по-видимому, нападение на Бастилию. Ну, что-то вроде похищения заключенного, но так, чтобы при этом самому не попасться. Потом спасенный заключенный должен скрываться от преследования.

Пока Роджер возился с замком, я оглянулся назад. Мальчики помахали мне рукой. Я ответил им тем же и вошел в контору, где принялся перебирать старые строительные чертежи и планы, которые свернули так давно, что пытаться распрямить их было все равно что бороться с осьминогом.

Я снял пиджак, повесил его на спинку стула, чтобы легче было взяться за дело, а Роджер сказал что-то про то, какой выдался теплый весенний день и как он надеется, что солнце не пропадет до понедельника.

Передо мной были преимущественно рабочие чертежи, дававшие подробную спецификацию каждому болту и гайке. Это были обстоятельные, полные и очень впечатляющие документы, и я это отметил.

– Здесь только одна проблема, – сказал Роджер, криво улыбнувшись. – Строители не придерживались спецификаций и расчетов. Недавно обнаружено, что бетон, который должен был быть толщиной шесть дюймов, едва дотягивает до четырех с половиной, и мы постоянно мучаемся с некоторыми ложами, там из трещин подтекает вода, и от этого ржавеет арматура, она раздается от ржавчины и еще больше увеличивает трещины. Местами бетон крошится.

– Отслаивается, – кивнул я. – Это может быть опасно.

– И, – продолжил Роджер, – если вы посмотрите на общий план водоснабжения, впускные и выпускные трубы, канализационную систему, все выглядит очень разумно, но трубы проложены совсем не там, где положено. Однажды случилось, что без всякой видимой причины в одной части сооружения стали засоряться женские туалеты и заливало пол, но трубы были в полном порядке, совершенно чистые, а потом мы обнаружили, что проверяем совсем не те трубы, что те, которые идут от уборных, проложены совсем в другую сторону и чуть не намертво забиты.

Знакомая картина. У строителей собственные мозги и свои соображения, и они части плюют на самые лучшие указания архитекторов, либо потому, что считают, им виднее, либо потому, что выгоднее пренебречь качеством.

Мы развернули еще с десяток рулонов, пытаясь удержать их в распрямленном состоянии с помощью стаканчиков для карандашей, но бесполезно. Однако я все-таки составил себе представление о том, что должно было быть построено, где располагаются точки напряжения, слабые места, чтобы проверить их. Мне доводилось изучать старинные, куда менее надежные планы, а эти трибуны ни в коей мере не были развалинами – они выстояли штормы и непогоды более полувека.

В своей основе передняя часть трибун, смотровая площадка для зрителей были сделаны из бетона, точнее, из армированного бетона на стальных балках, которые одновременно поддерживали кровлю. Несущими опорами были массивные кирпичные колонны, на которых покоились бетонные и стальные перекрытия, с расположенными на них барами, кафетериями, отдельными помещениями для владельцев и распорядителей. В центре здания находилась лестница, по которой можно было подняться с первого на пятый этаж и вообще перейти с одного этажа на другой. Конструкция простая и эффективная даже теперь, когда она устарела.

Внезапно распахнулась дверь, и в контору влетел Нил.

– Папа, – возбужденно проговорил он. – Папа…

– Я занят, Нил.

– Но это срочно. Очень, очень срочно.

Я выпустил из рук пачку чертежей, и она свернулась в рулон.

– Как срочно? – спросил я, пытаясь снова развернуть их.

– Я нашел белые провода, папа, они торчат в нескольких стенах.

– Что за провода?

– Знаешь, когда взрывали трубу?

Я тут же забыл про планы и чертежи, все мое внимание занимал теперь мой наблюдательный сынишка. У меня тревожно заколотилось сердце. Я помнил, как взрывали трубу.

– Где эти провода? – спросил я, стараясь не выдавать волнения.

Нил сказал:

– Около того бара, где пахнет от пола.

– О чем таком он говорит? – вмешался Роджер.

– Где твои братья? – бросил я.

– На трибунах. Прячутся. Не знаю где. – Нил смотрел на меня широко открытыми глазами. – Папа, сделай так, чтобы они не взорвались.

– Нет, – я повернулся к Роджеру. – Вы можете включить местное радиооповещение, чтобы было слышно на всех трибунах?

– А в чем дело, что случилось?..

– Вы можете! – на миг я не смог совладать с охватившей меня паникой, но тут же взял себя в руки.

– Но…

– Ради Бога, – я почти кричал на него, совершенно несправедливо. – Нил говорит, что видел детонационный шнур и взрывные заряды на трибунах.

У Роджера вытянулось лицо.

– Вы это серьезно?

– Такие же, как тогда, когда взрывали фабричную трубу? – спросил я Нила, чтобы еще раз проверить.

– Да, папа Совершенно такие же! Ну, пошли же.

– Местное радио, – с убийственной требовательностью в голосе сказал я Роджеру. – Я должен убрать ребят оттуда, и немедленно.